Родные Ходорковского после заседания суда 2.11.2010 г.: супруга Инна, дочь Анастасия, мама Марина Филипповна.

Однажды все зеркала в доме скрылись за черными тряпками. Ее сестры больше нет – молодой, красивой, самой близкой… Смириться с этим казалось невозможным. Мерещилось, что на нее саму кто-то накинул темное покрывало, и в ее внутреннем зеркале никогда не отра­зится ни радость, ни улыбка.

Михаил был ровесником ее погибшей сестры. Он заполнил пустоту в душе Инны. «Плюс ко всему он заменил мне сестру, – скажет она потом в одном из редких своих интервью. – Когда Мишу арестовали, я сразу лишилась всех – и отца, и мужа... Всех в одном лице».

Тогда, кажется, молодая женщина перестала смотреться в зеркало. Телевизор заменил все. В день ареста на завтрак – утренние новости, на обед – аналитическая программа, на ужин – ТВ-итоги дня. Семья не отходила от экрана в ожидании новых известий. Анастасии – Стасе, как всегда ­звали в семье старшую дочь, тогда было двенадцать. Близнецам Глебу и Илье – по четыре. Они, в отличие от рыдающей сестры, еще ничего не понимали, «тюрьма» стала лишь одним из новых словечек в их детском лексиконе. Спрашивали, конечно, где папа. Первые полгода папа для близнецов «уехал в командировку». Потом отправились к главе семейства на свидание. Тяжело, больно. Пытались разбить стекло, вырвать телефон. Твердили: «Мы сейчас сделаем дырку, и ты вылезешь». Пятнадцать минут промучились, и увели их, конечно. На улице братья заплакали.

Со временем слово «тюрьма» оформилось, обросло деталями, превратилось в обыденность. «Сделаем ремонт, когда папа из тюрьмы придет» – что-то вроде «когда папа с работы вернется». Только рабочий день слишком длинный…

Глеб и Илья

На светском рауте (середина 90-х)
***

Да и для нее самой слово «тюрьма» стало вполне осязаемым. Когда адвокаты впервые сказали, что разрешено свидание, помчалась в СИЗО. В двадцатиметровой комнате, полностью забитой людьми, встала в очередь. Восемьдесят первой по счету. И вот та самая комната, разделенная стеклом, с телефонами по обе стороны, конвойными и табличками «идет запись». Родное лицо – за прозрачной стенкой.

Говорили о здоровье, о детях, об их школьных делах. Все под надзором. Под запись.
Казалось, привыкнуть невозможно.
Привыкла.
Как привыкла потом к дороге в Краснокаменск. Семь часов на самолете до Читы. Потом пятнадцать часов на поезде. Сорок финальных минут на машине. Ночь в гостинице, утром – выход на свидание. Четыре встречи в год. По три дня. Таблица умножения – мечты на реальность.
Будто возвращалась в старые свои коммунальные времена. Огромный барак с общей кухней, душем и туалетом, у каждой пары «счастливчиков» своя комната: стол, диван, шкаф. Ремонт даже… Вид из окна на колючую проволоку. Не Ницца и не Париж. Зато возможность видеть, чувствовать, обсуждать нейтральное и при этом главное: детей, их достижения, проблемы…
В Сегежу ездили уже все вчетвером. Привозили целый ворох фотографий: где побывали летом, как путешествовали, какие «боевые травмы» получили мальчишки… Они уже взрослые почти стали, когда Михаила перевели в Карелию. Уже никаких детских истерик.

Дочь Анастасия и сын от первого брака Павел

С собственными истериками она научилась справляться через три года после ареста мужа. Исключительно внутренние припадки: никакого битья посуды. Да и головой об стену тоже не билась. Просто ушла в какой-то параллельный мир, где в странном ­сегодня – сплошная неизвестность и нереальность. «Если спрашивали, как себя чувствую, врала, потому что давно уже просто не чувствовала себя. Как будто не человек – пустое место». И, видимо, чтобы добиться гармонии внутреннего и внешнего, организм тоже начал играть по ее правилам. В зеркалах (а в доме на Рублевке, где семья оставалась еще три года после ареста, зеркал было предостаточно, все в красивых, богатых рамах, сама подбирала под интерьер) отражалась какая-то женщина, худая, серая, с ввалившимися щеками. Спать не могла, есть тоже. Вес таял чуть ли не по килограмму в день. Казалось, еще немного, и печень с селезенкой тоже растают, останется только сердце, чтобы болеть. Девять месяцев на транквилизаторах: курс, неведомый медицине, хотя ею же и прописанный.
И опять Миша помог. Приезжала к нему на свидания и через четверть часа оживала. Хотя ведь он сидел, не она. И как-то вышла от него и решила, что нельзя опять падать в эту черную бездонную яму. Надо и дальше идти на своих ногах. Выбираться из-под колпака. Строить жизнь по-новому.

Что и говорить: ее жизненный уклад кардинально поменялся. Сегодня, оглядываясь в прошлое, Инна говорит, что росла-цвела, как розочка под колпаком: супруг сделал все возможное, чтобы ни она, ни дети ни в чем не нуждались. Нет, на золоте не ели, серебряными канделябрами в слуг не швыряли… Они и дом этот рублевский в корпоративном «Яблоневом саду» построили, лишь когда мальчишки родились, в 2000-м. До этого снимали, меняли, снова снимали… А потом, когда все имущество арестовали, они уже без Миши снова сняли жилье: смысл покупать?.. Про первый их совместный дом сердце поболело чуть-чуть и кануло, перемололось. Потому что и в поселке уже никого не оставалось. Только первая жена Платона Лебедева, да еще несколько жильцов. Жены, бывшие жены, дети… Мужчины исчезли. Как в войну.

Планировать быт, контролировать детей, принимать решения, оформлять бумаги – всему пришлось учиться. Трудовую книжку восстанавливала – так в жэке, конечно, хлебнула народной любви. Тамошние работницы здорово придирались. Шептались между собой, язвили, требовали новых справок – полумифических… Когда искала школу для детей, так в одной директор прямо сказал: «Этого геморроя нам не надо».

Но ничего, все в итоге образовалось, сложилось. Правда, детям она сначала пыталась быть и мамой, и папой. И «казнила», и миловала, и давила, тут же поощряла… Даже вставала к мангалу жарить традиционные семейные сосиски-гриль. Но сосиски какие-то невкусные получались… А когда дети в итоге взвыли от такого «раздвоения личности», поняла: будет просто мамой, которая помогает ждать папу.

И журналисты в конце концов от нее отстали. Когда поняли, что это стиль жизни, а не выжидательная позиция. Что такая и есть у опального ­олигарха жена: непубличная и в этой своей непубличности довольно упрямая. На баррикады не полезет, рубашку на груди рвать не будет... За десять лет – лишь пара-тройка интервью серьезным изданиям.

Она выбрала другой способ помогать своему единственному: жить достойно, воспитывать детей, оставаться верной и преданной, хранить традиции. Быть в тылу, но в полной боевой готовности. «Я поддержу любое решение мужа при условии, что он найдет достаточно времени для того, чтобы растить и воспитывать детей», – говорила три года назад. «Мы всегда будем вместе с ним», – говорит сегодня, когда ее надежда перестала быть надеждой и воплотилась в новую, еще неизвестную, но долгожданную Инной Ходорковской реальность.

Как-никак за десять лет ее никто ни разу не назвал «соломенной вдовой». Исключительно – «женой декабриста».

ОТКРОВЕННО

– В интервью четыре года назад я спросила вас, что бы вы хотели сказать Владимиру Путину? Вы тогда ответили: «Просьб и жалоб у меня нет». Что бы вы сказали ему сейчас?
– О, сейчас бы я с ним поговорила! Я бы спросила его: «Владимир Путин, ты зачем это сделал?» Без ненависти, доброжелательно бы спросила. Потому что мне действительно интересно, какая у этого человека травма в душе, что с ним не так, что заставляет его так поступать. И какой страшный путь он внутри себя проходит. Я знаю, какой путь прошли и проходим мы. Могу только догадываться, что происходит с ним. Думаю, его внутренние обстоятельства страшнее того, что благодаря ему происходит с нашей семьей во внешнем мире. Я желаю ему стойкости. Хотя бы миллионной доли той стойкости и благородства, которые демонстрирует мой муж. И я желаю ему любви. Надо, чтобы хоть кто-нибудь его по-настоящему любил. Пусть попросит у Бога – говорят, он всех любит.

Из интервью Инны Ходорковской журналу «Сноб».
(февраль 2011 г.)

Текст: Елена Ярмизина
Фото: из сети интернет

"Мне никогда не нравилась его привычка держать руки за спиной"

Она никогда не давала интервью. Ни до ареста мужа, ни после него. Инна Ходорковская сделала исключение лишь для "Профиля". Получилась love story на фоне СИЗО Матросская Тишина. Кому-то это интервью не понравится именно такой вот "влюбленностью". Но разве настоящая жена не должна любить мужа таким, какой он есть?

Елена Николашвили: Инна Валентиновна, вы непубличная фигура и никогда прежде не общались с журналистами, хотя за последний год многие издания обращались к вам с просьбой об интервью. Между тем в последнее время ваша общественная активность резко возросла: в частности, вы согласились быть председателем жюри политически острого конкурса плаката "Свободу Ходорковскому", теперь вот решились на интервью...

Инна Ходорковская: - Для меня какая-либо общественная роль непривычна и чужда. Политику я вообще раньше никогда не признавала. С моей точки зрения, это нечестная и жесткая игра, особенно c учетом исторического опыта нашей страны. Однако за последние 14 месяцев, как Миша сидит в тюрьме, я вынуждена была начать очень внимательно следить за тем, что происходит в стране. Я увидела, как много благородных людей его поддерживают, верят в его невиновность, выступают против варварского разрушения ЮКОСа. И я почувствовала, что сейчас я тоже должна поддержать слабеющие голоса этих людей, выразить им благодарность от нашей семьи за то, что они с Мишей в это сложное время. Участие в жюри конкурса плакатов и это интервью показались мне подходящим форматом для этого.

Думаю, это то немногое, чем я сейчас могу помочь Мише. Для него и этот конкурс плакатов, и поддержка людей, которые пишут ему письма на сайт и в СИЗО, очень важны. Не только потому, что человеку, сидящему в тюрьме, важно, чтобы о нем не забыли. Но и потому, что, когда Миша увидит, сколько в России по-настоящему талантливых и свободно мыслящих людей, он еще раз убедится, что ему есть за что бороться, ради кого жертвовать своей свободой и здоровьем.

Я верю, что это не зря.

Сможете ли вы ответить на вопрос, который уже многократно задавали разные люди: почему все-таки Ходорковский не уехал из России? Ведь власть недвусмысленно его предупредила, арестовав его партнера и друга летом 2003 года? Он не понял предупреждения?

Речь о том, чтобы уехать из России, в нашей семье вообще никогда не шла. Что Миша мог бы делать за границей? Там уже все без него создано, упорядочено. Ему нужна Россия, с ее проблемами и непредсказуемостью.

Предупреждение он, конечно, понял. Помните, он говорил: "Из России не уеду, хотите сажать - сажайте". Просто не дал себе возможности выбора. Для нашей семьи его арест, конечно, стал полным шоком.

То есть вы были не готовы к его аресту, даже несмотря на явные признаки, что это может произойти?

К такому жесткому повороту мы оказались не готовы. Конечно, симптомы были и раньше - и арест Платона (Лебедева. - "Профиль"), и допросы в Генпрокуратуре, и та армия из 80 человек, что проводила обыски у нас в поселке 3 октября.

Вы можете сейчас восстановить день ареста, 25 октября?
Как вы об этом узнали, что подумали, почувствовали?

Октябрь 2003 года был очень интенсивным временем для Михаила и высших менеджеров ЮКОСа: вся команда ездила по регионам, представляя новую объединенную компанию "Юкос Сибнефть". Михаила я практически не видела - командировка шла за командировкой. Вдруг ночью пришел один из вице-президентов компании (не буду называть фамилии, кто знает, может быть, ему теперь это как-то навредит) и сказал: срочно нужны Мишины теплые вещи. Шапка, теплая куртка. Быстро все собрали, он повез эту сумку в Новосибирск. Потом мы узнали, что эти вещи Мише не пригодились, и долго еще не могли эту сумку получить назад.

Где-то в 9-10 утра по московскому времени стало известно, что в аэропорту Новосибирска арестован самолет, на котором летел Миша, его помощники и стюардессы. Еще ничего толком не было понятно, но сразу приехали Марина Филипповна и моя мама.

Вместе все-таки легче переносить ужас неизвестности. Сели вокруг телевизора, радио тоже работало.

Потом объявили: "Его привезли в Москву". Мы были в шоке - как это "его привезли"? Что он, сам не мог приехать? И я совершенно автоматически набрала тогда номер его мобильного.

И вдруг - невероятно! - он отвечает. Я говорю: "Ты где?" Он: "Я в Москве". Я начинаю задавать еще какие-то вопросы, он говорит: "Потом". Потом, конечно, уже ничего не было, телефон у него отобрали.

Я с трудом помню, что было дальше, - наверное, мы весь день продолжали слушать новости. Позже приехал адвокат, я уже не помню, в тот же день или на следующий. Он сказал, что могут быть обыски, детей на время лучше отвезти к дедушке с бабушкой. Я успокаивала людей, девушки, которые у нас работают, очень нервничали. Все, конечно, очень боялись.

Я не смогу восстановить в памяти то время, которое последовало за его арестом. Я не понимала, куда идти, что делать, как я могу помочь Мише. Было трудно что-то сообразить - все перевернулось, пространство и время перестали существовать. Жизнь и время разделились для меня на До ареста и После. Я долго болела потом.

Когда же вам удалось его увидеть после ареста?

Мне почему-то запомнилось, что первое свидание нам дали в ноябре. Хотя адвокаты меня убеждают, что это было только в середине декабря. Но я тогда была в таком состоянии, что могла перепутать даты.

Тогда, в первый раз, было совершенно непонятно, куда идти, что делать, к кому обращаться там, в этом СИЗО.

Когда я его увидела за стеклом, я совершенно потеряла контроль над собой... Помню только, как кто-то мне сзади все время говорил: "Не плачьте, не плачьте".

Мне сложно восстановить, как прошел этот час, - совсем не помню, о чем мы говорили. Наверное, я спрашивала, что нам делать, что будет дальше. Но Миша не давал никаких указаний. Очень подавляли эти надписи везде, что разговоры прослушиваются и записываются, эти дырки в стенах, где видеокамеры спрятаны, эти конвойные, которые могут в любой момент прервать разговор, если им покажется, что я что-то не так сделала... От этой угнетающей обстановки у меня какой-то вакуум в голове образовался.

Со временем человек ко всему привыкает. Это уже сейчас я все знаю и даже подсказываю людям, которые теперь, как я сама тогда, выглядят совершенно потерянными и беспомощными. Знаю, где что, в какое окошко передачу передавать, когда прием у начальника тюрьмы. А поначалу, конечно, все было непонятно и от этого казалось еще более ужасным.

А сейчас вам часто удается видеть мужа?

Ну, во-первых, я почти каждый день хожу в суд. Там разговаривать не разрешают, но я хотя бы смотрю на него... А вот детям не разрешено присутствовать в зале суда, пока им не исполнится 18 лет... Хотя в исправительные колонии их сажают в более раннем возрасте.

А еще раз в месяц положено часовое свидание, то есть мне и родителям ежемесячно разрешено ходить в СИЗО. Свидания проходят в маленькой комнате, разделенной стеклом, разговариваем посредством обычного дискового телефона. Во время свидания ведется видео- и аудиозапись - об этом предупреждают охрана и табличка на стене. Свидание проходит в присутствии охранника, который в разговор не вмешивается, а только показывает, когда заканчивается время. Сначала, конечно, такие условия очень напрягали, а потом уже привыкла.

Он не жалуется на условия содержания в тюрьме?

Он никогда не жалуется, хотя я вижу, как ему тяжело. Условия - не сахар, несколько человек в маленькой камере с зарешеченным окошком, жесткий режим, нехватка воздуха, ограничения в передачах. Сейчас уже и на здоровье все это начало сказываться.

Хотя я всегда стараюсь передавать ему свежие овощи, фрукты, иногда удается лекарства - только когда все передаваемые вещи соответствуют в списке по ГОСТу.

Вы сами носите передачи в тюрьму?

Да, сама. Об этом попросил Михаил, поскольку никто лучше меня не знает его предпочтения. А кроме того, это помогло мне взять себя в руки после шока, который я испытала, когда его посадили. В СИЗО №4 продуктовые передачи разрешено передавать два раза в неделю. Существует строгий перечень того, что можно передавать, а что нельзя. Этот перечень не менялся с 1930 года. То есть, например, огурцы и помидоры в зимний сезон передавать не положено. Или укроп и петрушку можно передавать, а салатный лист - нет. Лекарства почему-то не разрешали передавать целый год, потом разрешили.

Но вообще претензий к работникам СИЗО у меня никаких нет- в основном люди понимающие, деликатные. Никто не кричит на всю комнату, где стоит очередь к окошку с передачами: "Ходорковская, подойдите!" Наоборот, все как-то входят в положение, за что им большое спасибо. Один раз, накануне Пасхи, даже разрешили передать не значащийся в перечне пасхальный кулич. А маленькую елочку на прошлый Новый год передать не разрешили...

Как вы думаете, он готов к тому, что приговор будет не в его пользу и придется провести несколько лет в тюрьме?

Миша готов к любому повороту судьбы. Главное - он четко знает, что не виновен. Думаю, что после своего ареста он стал лучше понимать ситуацию в России.

Надеюсь, что своим примером он заставит общество посмотреть на себя со стороны и осознать наконец, что происходит. Ведь именно в такой немирной ситуации срываются все маски и все становится очевидным. Миша, сидящий в СИЗО №4, - это зеркало нашего общества: вот оно какое, вот как оно выглядит со стороны.

Не случись его ареста, это было бы, наверное, не так очевидно.

Поэтому думаю, что интуитивно он сделал все правильно. Получилось, что совершенно неосознанно он принес себя в жертву ради поколений, которым предстоит вступать во взрослую жизнь.

Но он, конечно, не хочет показывать, что он - жертва.

А как же вы переносите его арест?

Как еще одно испытание. Жизнь нам уже много их подкидывала, это еще одно. Просто более страшное. Для чего-то оно нам дано. Думаю, что после этого начнется какой-то новый жизненный этап. Поскольку это испытание еще длится, и неизвестно, сколько потребуется времени, я пока не могу проанализировать.

Когда это уйдет в прошлое, можно будет сделать выводы. А пока нужно просто набраться терпения и держаться.

Я стараюсь концентрироваться только на том, что происходит здесь и сейчас. Анализирую ситуации и поведение людей уже потом, в ретроспективе. Это помогает мне переносить весь тот негатив, который на нас сейчас свалился...

Да и вообще, оценивать глобально, что-то прогнозировать - не моя сильная сторона. Вот Миша - да, он оперирует общими, глобальными формулами, прекрасно знает теорию, опирается на опыт специалистов в каждой области. Я же сразу вникаю в частности и на них зацикливаюсь.

Вот, например, мне интересно с каждым человеком разговаривать, выслушивать его, помогать. Миша же очень жесткий менеджер. Поручает человеку работу, если не справился - выгоняет.

По принципу: как научить человека плавать? А бросьте его в воду, если выплывет - молодец, если нет - утонет.

Вы помогаете мужу в управлении бизнесом?

Ну что вы, я специально никогда не влезала в его работу.

Считаю, что работа - отдельно, семья - отдельно. В семье от работы надо отдыхать, а не продолжать работать.

Конечно, Миша часто рассказывал мне про работу, делился новостями. Я слушала, понимала, если его интересовала моя точка зрения - делилась. У меня своя точка зрения на многие вещи, которую он иногда принимал в расчет. Его интересовало мое мнение в ситуациях, где требовался женский, более практичный взгляд на вещи, где дело касалось взаимоотношений между людьми, житейских вопросов.

А смогли бы вы сами бизнесом руководить?

Нет, руководитель из меня плохой. Я любой рабочий процесс рассматриваю именно как творчество каждого конкретного работника. Конечно, в ходе моей карьеры (а работала я с 17 лет, еще во время учебы на вечернем отделении МХТИ) не раз приходилось возглавлять отделы или направления. Так вот, ко мне всегда приходили мои подчиненные, задавали массу вопросов, как и что делать, рассказывали про сложную личную жизнь или проблемы со здоровьем, просили войти в положение. Я и входила. В результате одних я отпускала домой из жалости, других - чтобы устроить им праздник и освободить от груза работы, третьих - из-за того, что они явно не способны были выполнить свою работу как следует. И заканчивалось все тем, что я стягивала на себя работу всего отдела и все садились мне на шею...

Вот Миша - прирожденный руководитель, от Бога. Придумывает работающие механизмы, потом встраивает в них людей, ставит задачи, контролирует ход процесса. Он любит строить огромные, сложные схемы и машины для выполнения задач, к нему приходят за указаниями, а он корректирует работу уже по ходу, чтобы конечный результат был самый лучший из возможных.

А что же такое, по-вашему, идеальная работа?

В моем представлении идеальная работа - это работа в сплоченной гармоничной команде, которая собрана для выполнения единой задачи. Задача сложная, и для ее решения требуются специалисты различных квалификаций, каждый из которых полностью несет ответственность за свой участок работы. Они не ссорятся, не пытаются свалить свою работу друг на друга просто потому, что каждый из них профессионал в своей области. Вот я хочу быть такой ячейкой в общей структуре и отвечать за свой участок.

Это как в химической лаборатории - целая группа ученых, лаборантов, экспериментаторов работает над каким-то опытом. У каждого в группе своя функция - кто-то гипотезы строит, кто-то пробирки моет, кто-то смешивает химические элементы и т.д. Я бы так с удовольствием работала.

В минувшее воскресенье Леонид Парфенов продемонстрировал в своей программе "Намедни" так называемое "домашнее видео" из архивов Ходорковского. В действительности это был, конечно же, профессионально срежисированный и грамотно смонтированный репортаж в жанре "герой без галстука". Родители олигарха на скромном фоне - то ли на кухне, то ли на веранде. (Родители по профессии инженеры-химики; папа - Борис Моисеевич - был заместителем главного технолога московского завода «Калибр».) Ходорковский-старший перебирает струны гитары и неожиданно заводит песню про арестанта. Мама обрывает его: «Еще накаркаешь...»

Cам Ходорковский с сыновьями-близняшками, одетыми в скромные курточки и вязаные шапочки, жарит простонародные сосиски на углях. И спокойно рассуждает о том, что денег для себя он уже заработал достаточно и теперь будет стараться для акционеров.

Разрозненные сведения о личной жизни олигарха попыталась свести воедино "Комсомольская Правда" .

По гороскопу Ходорковский - Рак, этот знак ценит семейные ценности, хотя зачастую живет прошлым, оглядываясь, «пятясь» назад. Известно, что с первой женой Еленой Ходорковский учился в Московском химико-технологическом институте. По-видимому, будущих супругов сблизила комсомольская работа: Михаил был заместителем секретаря комитета комсомола, а Елена - членом комитета. В 1985 году у них родился сын Павел. Первый брак оказался недолгим. Расставание было мирным. Ходорковский содержит старшего сына Павла, который, по слухам, учится за границей. А бывшей жене Михаил Борисович помог открыть туристическую фирму.

Вторую жену - красавицу Инну - Ходорковский встретил в банке «Менатеп», которым он тогда уже руководил.

Она работала экспертом в отделе валютных операций и, кстати, тоже училась в МХТИ, который в итоге так и не окончила: в 1991 году она родила Ходорковскому дочку Настю, а через восемь лет - двойню: Глеба и Илью. Ходорковские тогда жили на Рублевке, в доме отдыха «Успенское». Сейчас у них особняк в районе старого Арбата, загородный дом в элитной Жуковке, на Рублевке. Вокруг этого дома - охрана с автоматами, а для обнаружения бомбы под машиной на въезде, говорят, даже установлено специальное оборудование с зеркалами. Однако торговцы на жуковском рынке рассказывали, что как-то Ходорковский сам покупал у них фрукты. Его охрана, к слову, в это время находилась в машине.

Инна Ходорковская не работает - занимается домом и детьми. Дочка Настя учится в элитной частной школе. Ее привозят в школу, провожают и охраняют на протяжении дня. Недавно прошла информация, что незадолго до ареста Ходорковского в школу приходили работники спецслужб и просили показать списки учеников. Директорша потребовала предоставить специальный запрос и списки не показала.

По слухам, Ходорковский коллекционирует ручки, предпочтение отдает традиционным «Паркерам». Это при том, что в своей компании он практически вытеснил ручку как орудие труда, и деловые бумаги ходят в «ЮКОСе» только в электронном виде. А еще поговаривают, что Ходорковский коллекционирует всякие мелкие коробочки и миниатюрные комоды с выдвижными ящиками. А вот его супруга Инна, говорят, одно время увлекалась вышивкой. И вышивала семейные монограммы на постельном белье. Впрочем, Ходорковский, когда его спросили, правда ли это, говорят, от души расхохотался...Возможно, у Михаила Ходорковского есть еще одна известная родственница - 24-летняя певица и порномодель по имени Эльза, а "по совместительству" - любовница продюсера и лидера группы "Белый Орел" Леонида Лютвинского. Как утверждала в 2002 году "Экспресс-Газета" , Эльза уже снялась в двух клипах стоимостью $200 тысяч, которые, правда, никто пока не видел. Обычные повседневные платья Эльзы, по некоторым оценкам, стоят не меньше $ 7 тысяч, не говоря уже о концертных костюмах. Год назад Эльза снялась в откровенной фотосессии для российского выпуска журнала "Пентхаус".

Его девиз -- "ничего лишнего". Его офис расположен в обычной современной башне на Загородном шоссе. В кабинете нет ничего, кроме большого стола с компьютером, кресла и большой карты России. Ни пылинки, ни бумажки, которых Михаил Борисович просто не переносит...

Рабочий день Михаила Борисовича начинается около половины восьмого утра и редко заканчивается раньше десяти вечера. Но как бы рано он ни поднялся, утро Ходорковского обязательно начинается с разминки.

У него сильные ноги и руки и хорошая реакция. Поэтому с ним не страшно ходить по улицам,-- признается Леонид Невзлин.

Михаил Борисович Ходорковский, который ходит по улицам,-- это немного смешно. Но в юности нашего героя, когда Михаил Борисович еще не был так занят, произошла следующая история.

Как-то Ходорковский отправился с друзьями на дискотеку. Один из его товарищей с кем-то поссорился, в общем, назревала драка. Тогда Михаил Борисович просто сжал руку главного зачинщика драки. Тот безуспешно пытался вырваться -- Ходорковский разжал руку, и забияка свалился на пол. После чего все расхотели драться.

Сегодня подчиненные больше всего на свете боятся, если Ходорковский не повышает, а понижает голос -- начинает говорить очень тихо и медленно. Это очень плохой знак: МБХ крайне раздражен...

Человек, вызвавший волну сплетен и слухов, не вписывается в классический образ акулы бизнеса. Его жизненный стиль в такой же степени не совпадает с нелепой экстравагантностью московских нуворишей. Михаил Ходоровский живет со своей женой и дочерью в двухэтажном кирпичном доме, который, конечно, роскошен по российским стандартам, но стандартен для большинства западных пригородов, где разместились особнячки представителей хорошо зарабатывающего среднего класса. По воскресеньям всю семью Ходорковских можно застать в скромном индийском ресторане Москвы "Махараджа", рядом со случайно залетевшими на родной огонек туристами из Индии и западными студентами. В интервью The Financial Times Ходорковский признался, что хочет удалиться от дел в возрасте 45 лет.

Родители: Борис Моисеевич Ходорковский и его жена Марина Филипповна работали на заводе "Калибр", выпускавшем точную измерительную аппаратуру. Семья жила скромно, денег не хватало, несмотря на то что отец трудился по совместительству.

До 1985г. Михаил Ходорковский работал плотником в жилищно-строительном кооперативе "Эталон". В 1986г. окончил Московский химико-технологический институт им. Менделеева по специальности "инженер-технолог".

В 1987г. основал Центр научно-технического творчества молодежи (НТТМ), в дальнейшем переименованный в Центр межотраслевых научно-технических программ (МЕНАТЕП), и до апреля 1989г. оставался его директором. В 1988г. окончил Московский институт народного хозяйства им. Плеханова по специальности "химик-технолог, финансист".

С мая 1989 по 1990г. Ходорковский - председатель правления Коммерческого инновационного банка научно-технического прогресса.

В 1990г. банк выкупил у исполкома Моссовета Центр НТТМ и переименовал его в "МЕНАТЕП-инвест" (МЕНАТЕП - межотраслевые и научно-технические программы).

С 1990 по 1991г. - генеральный директор межбанковского объединения "МЕНАТЕП".

С августа 1991г. по 12 апреля 1996г. - председатель совета директоров Объединения кредитно-финансовых предприятий "МЕНАТЕП".

С 1992г. - председатель Инвестиционного фонда содействия топливно-энергетической промышленности с правами заместителя министра топлива и энергетики России. Советник премьер-министра РФ.

С марта 1993г. - заместитель министра топлива и энергетики России Юрия Шафраника.

С сентября 1995г. - председатель совета директоров ЗАО "Роспром".

В декабре 1995г. состоялся залоговый аукцион по 45%-ному пакету акций ЮКОСа, совмещенный с инвестиционным конкурсом по продаже 33% акций компании. Конкурс и аукцион выиграла фирма "Лагуна" под гарантии банка "МЕНАТЕП". Суммарные инвестиционные обязательства "Лагуны" составили $350 млн. Вскоре после залогового аукциона - весной 1996г. v "МЕНАТЕП" приобрел на денежном аукционе 7,06% акций ЮКОСа.

Осенью 1996г. ЮКОС произвел дополнительную эмиссию акций, доход от размещения которой был направлен на погашение бюджетной задолженности холдинга и его дочерних предприятий. С 20 апреля 1996г. Михаил Ходорковский - первый вице-президент АО "Нефтяная компания ЮКОС".

С июня 1996г. - председатель совета директоров ОАО "НК ЮКОС".

С февраля 1997г. - председатель правления управляющей компании, созданной "Роспромом" и ЮКОСом для управления нефтяной компанией.

С 1998г. после реорганизации работы компании ЮКОС Михаил Ходорковский стал председателем правления ООО "ЮКОС-Москва".

С октября 2000г. - член бюро Российского союза промышленников и предпринимателей.

Жена Михаила Ходорковского недавно вернулась из Сегежи со свидания с мужем. Это было первое за пять последних лет длительное (если так можно назвать трое суток общения) свидание с мужем – без стекла, телефона и без чужих ушей…

Миша работает руками

– Инна Валентиновна, карельская колония отличается от краснокаменской?

– Все относительно. Если на трехдневное свидание в Краснокаменске у меня – от дома до дома – уходило 7 суток, сейчас – 5. В Сегеже все компактнее. Если раньше я прилетала в Читу, а потом еще часов 17 ехала поездом, то сейчас садишься в поезд и через сутки выходишь на маленькой станции Сегежа, где буквально в 10 минутах ходьбы от вокзала – гостиница.

В колонии Сегежи работают люди более спокойные. Например, когда я в Краснокаменске или в московском СИЗО сдавала передачи, присутствовала напряженность. Но в Сегеже на входе мы очень быстро разобрались с вещами и продуктами, которые полагались для проживания на длительном свидании, что, безусловно, порадовало.

– Там лучше условия или хуже, чем в Краснокаменске?

– Не знаю. Я вижу только гостевой дом. Сам Миша про условия особо ничего не рассказывает. В Краснокаменске, насколько я понимаю, он находился в огромном бараке на 100 человек. Здесь помещение как-то разделено.

– Кем он там работает?

– На каком-то заводе. Его туда сразу определили, и он там работает руками.

– А по ночам пишет статьи?

– Нет, у него есть немного свободного времени. Хотя теперь его гораздо меньше, чем в московском СИЗО. На свидании он очень интересовался новостными программами. У них в бараке, в сущности, смотрят только «Европу+». Для него это очень большая проблема, когда собирается полбарака и давай смотреть клипы. Он же не может подойти и переключить канал на новости. Получается, что телевизора Миша лишен.

А в гостевой комнате были все программы. Вот мы все их и смотрели. В основном Рен ТВ. Но там периодически возникали помехи.

– Мне кажется, сейчас газеты интересней ТВ…

– Он всю газетную периодику выписывает, много иллюстрированных журналов, книг... У него в СИЗО всегда были огромные стопки под кроватью. Думаю, сейчас то же самое.

– А звонит часто?

– В общем, да. Телефон, правда, в колонии один, стационарный. Поэтому очередь огромнейшая. Звонить можно только по официальному разрешению. У него есть около 15 минут, он их делит между нами, старшим сыном Павлом и своими родителями.

– Говорят, барак для свиданий в Сегеже очень маленький, а очередь на свидания – огромная…

– Да, мы сейчас уже говорим о том, чтобы занять очередь. До конца года у нас есть еще одно свидание. Очень бы хотелось успеть…

Дети показали папе ворох наших снимков

– Детей будете брать на свидания с отцом?

– А я в этот раз всех троих детей возила в Сегежу. И ворох наших фотографий – где мы были летом, как путешествовали, какие травмы, болячки «боевые» получили. Привезли, все ему показали… И увезли назад – если бы мы их оставили, это бы считалось передачей, а их количество и вес строго ограничены.

– А как младшие – мальчики – восприняли свидание?

– Они молодцы, все воспринимают без шока и истерик. Они ведь уже не маленькие – им по 12 лет. Хотя даже когда мы ездили в Читу, им было лет по 6–7, не могу сказать, чтобы их что-то пугало. Миша там сидел в СИЗО – и надо было идти минут 20 по катакомбного вида коридорам. А мальчишки – дети же! – не видят этой убогости. У них ко всему был интерес: а что это за люди в одинаковых одёжках стоят, а вот кирпичи огромные, а вот дырка какая-то…

– Как на экскурсии?

– Ну конечно. Для них все это в новинку, они идут с горящими глазами. Это у нас за плечами бремя, ужас, тяжелые годы. А дети все воспринимают достаточно спокойно. Я же иду следом. И они знают: если что, мама все решит.

– У них есть какие-то проблемы в школе?

– С фамилией? Разные ситуации бывают. Мы пошли сначала в немецкую школу на Новинском бульваре в центре Москвы. И проучились там с нулевки до третьего класса. Два года из этих трех мы жили в Подмосковье, на Рублевке. Было невозможно ездить – жуткие заторы, трассу перекрывают все время. И получалось: если выйдешь из дома на 5 минут позже – попадешь в пробку и встанешь на два часа. В результате замечания в дневнике, всех троих отчитывают. В 2008 году мы переехали в Москву, но продержались здесь год и уехали в Истринский район – по состоянию здоровья… В московской школе, бывало, приходили из старших классов, пальцем на мальчишек показать.

– Они на это болезненно реагировали?

– Нет, к счастью, у них нет комплекса по этому поводу. Они приходили ко мне и спрашивали, что делать. Я говорила: ничего, расслабляйтесь. Хотят зоопарк, пусть смотрят. Гордитесь вашим папой.

– Они там и учатся сейчас, в Истринском районе?

– Да. Школа частная. Наскоков на детей здесь меньше, чем в немецкой. Хотя бывают разные вещи – и приятные, и неприятные. Сначала родители не слишком хотели, чтобы их дети дружили с детьми зэка. Я так грубо говорю, потому что были случаи, когда люди боялись… Вот когда я искала школу для детей, так в одной мне директор прямо сказал: «Этого геморроя нам не надо». Так что ничего в общем-то странного, что родители других детей поначалу были напряжены. Но мы все это пережили, а потом и родители поняли – мальчишки адекватные.

Коралово – это надежный тыл

– А что с вашим домом на Рублевке, в «Яблоневом саду»?

– Я там не живу с 2006 года. Территория арестована, в доме живет кто-то из предпринимателей. Подробностей не знаю, но поскольку купить этот участок нельзя, пока он арестован, наверное, снимает его. Думаю, аренда краткосрочная. В поселке никого, насколько я знаю, не осталось. Только первая жена Платона Лебедева.

– Это же дом, который вы строили, все там планировали… Жалеете?

– Я многие вещи просто вычеркиваю из своей жизни, чтобы не мучиться. Когда дом строился, я была беременна мальчиками и, в сущности, в постройке не участвовала, но все равно это наш первый свой дом. Когда пришлось из него выезжать, у меня поболело чуть-чуть только – потому что слишком сильной была боль за Мишу, за детей. Дом был второстепенен: какая разница, где жить? Неприятно, конечно, когда ты живешь у хозяев, но я достаточно спокойно к этому отношусь.

Я хочу все второстепенное с себя сбросить: у меня и так очень тяжелый груз. И я не страдаю из-за того, что у меня нет дома. Придет время – может, будет. Не будет – мы все на земле временно. Мы же не на улице живем.

– А почему вы снимаете, а не купили жилье?

– А смысл? Опять иллюзии плодить – арестуют жилье, не арестуют? Мне только этим маяться не хватало. Легче взять в аренду, найдя хозяев, которые адекватно реагируют на ситуацию.

– Не трудно было найти съемное жилье?

– Во-первых, я не сама его искала. Во-вторых, пока искали, не афишировали, что жилье снимается именно для семьи Ходорковского.

– А почему вы не поехали жить в Коралово, где есть лицей и родители Михаила Борисовича?

– Во-первых, я человек, который не может себе позволить от кого-то зависеть. А во-вторых, если бы я уехала в Коралово, я бы сдала детей в лицей: это 60 км от Москвы, в другую школу не наездишься. Там учатся дети, пережившие серьезные трагедии, поэтому к ним особое отношение. А я считаю, что в нашем случае такое рафинированное проживание противопоказано. Мы же до ареста Миши и так жили за забором, с охраной. В общем, жили, как розы под колпаком.
Когда случилась беда, я поняла: детей надо вытаскивать на более-менее самостоятельное существование. Сначала вот мы в этой немецкой школе поучились, потом дальше начали двигаться...

Мне предлагали уехать за границу, где меня бы окружили заботой, безопасностью и всем прочим. Я осталась в России, несмотря на то, что было очень тяжело психологически.

Решила, что дети должны видеть мир, понимать, как с ним обращаться. А не потом это узнать, когда уже их шарахнет.
Но мы в любой момент можем направиться в Коралово. Это хорошо, что есть страховка.

– Это ваше личное решение или вы его обсуждали с Михаилом Борисовичем?

– Когда я к нему приехала, сказала: вот такая ситуация – твои родители предлагают, чтобы мы уехали в Коралово, а я категорически против. Он ответил: я тоже категорически против. Он считает, что дети должны быть готовы к стране – иначе им потом будет тяжело по башке получать. Считаю, вопрос этот закрыт, хотя родители Миши его все время открывают. Их можно понять – они хотят, чтобы все были вместе в теплом и уютном месте.

Защитные круги

– Когда случилась беда, чем вы спасались?

– Строила круги защиты. Это ведь все, как взрыв, произошло. Незадолго до ареста Миша ездил в США – отвозил туда в лагерь нашу дочь Настю. Он мог там и остаться, но даже словом не обмолвился о невозврате.

Когда все это бабахнуло, мы жили в юкосовском поселке «Яблоневый сад». Там остались тогда только женщины и дети – у кого-то дочь, сын, у кого-то жена, у кого-то разведенная жена. Мы были вместе, несмотря на разницу в возрасте 10–12 лет. И это очень помогало держаться. Когда было тяжело, мы собирались вместе, смотрели друг другу в глаза, разговаривали… Становилось действительно легче.
Года два младшие дети были от меня как бы за стеклом. Вижу их, а прорваться не могу. Какой-то туман стоял перед глазами... Я не могла с ними даже разговаривать размеренно и подолгу. Слава богу, что были няни.

То есть сначала у меня разразилась реальная катастрофа. Потом вакуум начал заполняться негативом. Приходили какие-то меркантильные люди, перешагивали через меня, отталкивали. И все это под маской помощи. Даже в каких-то бандюков я влетала. В общем, поняла, что нахожусь в каком-то жутком круге, а вырваться из него не могу.

Меня спасли дети – они меня так держали! Как представлю: а что будет с ними? Нам выбираться надо! Из-за них я начала карабкаться, как лягушка в сметане. Наконец, разобралась, кем хочу быть – жертвой или нет. И когда я обрела в себя веру, что смогу выстоять, стали вдруг потихоньку приходить другие люди – белые, чистые.
Потихоньку-потихоньку я создала себе тот круг, ту оборону вокруг себя, которую уже не пробьешь. Это как мой защитный круг заклинаний, который я по крупицам собрала вокруг себя – из этих необходимых мне людей. Все, теперь не допрыгнете.

– Когда узнали, что Михаила Борисовича ранили в СИЗО, как это пережили?

– Страшно. Меня сразу затрясло. Был шок – мы же не понимали, что там на самом деле произошло, насколько серьезно все, ведь могут и недоговаривать. А какими страшными были все эти этапирования! Мы умирали от волнения – как он там выживает, когда их неделями везут в каких-то эшелонах. И при этом никто из заключенных не понимает, куда везут.

– Михаил Борисович об этом рассказывал?

– Ну так, обычно с юмором. Говорил, все скрывали-скрывали, а на станции громко вдруг объявляют: «Поезд из Читы…» Чего, спрашивается, скрывали?

– Когда его отправляли в Карелию, тоже долго никто не знал, куда…

– Да, но это уже напоминало фарс. А вот первый раз мы перепсиховали по-настоящему – куда Миша делся? Мы активно «долбили» начальника СИЗО, он закрывался от нас в кабинете, мы дежурили чуть ли не у его дверей. А сейчас мы уже понимали: если просто подождать, все прояснится. Я, конечно, писала письма. Меня, конечно, куда только не посылали… Я вот 4 дня назад, уже вернувшись со свидания, получила от федерального тюремного начальства ответ: о месте пребывания мужа вам должны сообщить с самого места пребывания. Мы уже увиделись, а в Москве все еще бумажки кругами ходят.

Хочется кусочка неба…

– За последние две недели произошло много событий по вашему делу. И Верховный суд признал незаконность продления ареста во время второго дела, и Страсбург не признал дело ЮКОСа политическим, и Кургинян всей стране по ТВ попытался доказать, что Ходорковский правильно сидит… Как вы реагируете на все эти новости? Ожидаете, что ситуация смягчится или, наоборот, ужесточится?

– Уж куда больше ужесточаться? У меня отличная от адвокатов и близких людей позиция. Я думаю, что как оно было, так и останется. Раньше иллюзия была – все чего-то ждешь, на что-то надеешься… Сейчас фактически я с иллюзиями распрощалась.

– В одном интервью вы пожелали Путину, чтобы его кто-нибудь по-настоящему полюбил. Тяжело выстраданное смирение?

– Это не смирение. Я искренне ему этого желаю. Очень тяжело в жизни прощать. Мало кто может перешагнуть через собственную обиду. Но в какой-то момент понимаешь: если ты этого не сделаешь, ни себя, ни детей уже не спасешь – будешь тяжелым бременем тащить на себе свои обиды и портить жизнь себе и детям.

– Почему, на ваш взгляд, Кургинян и Сванидзе решили обсудить именно Ходорковского, а не более глобальную тему, как это у них обычно случается – скажем, про передел собственности?

– Идет предвыборная борьба – вот и забивают по крохам: туда, туда и туда... Это как 25-й кадр.

– Но Ходорковский уже не раз заявлял, что не пойдет в политику.

– Не в том дело, на мой взгляд, пойдет он или не пойдет. Дело в том, что необходимо создать у общества «правильное» ощущение.

– А что Михаил Борисович будет делать, когда выйдет? Уедет?

– Не знаю. Для меня главное, чтобы он вышел. Мне кажется, человеку, который попал в такую клоаку, неважно, чем заниматься потом. Ему главное – иметь возможность двигаться по собственному выбору. Что такое несвобода, я узнала во время наших свиданий. Там только комната и коридор. Больше никуда нельзя. Первый день еще ничего, второй тоже, а на третий день уже отчаянно хочется увидеть небо. А ты не можешь ничего – позвонить по телефону, когда тебе надо, пройти по земле, увидеть небо, смотреть на лес… А он так живет много лет. Это очень тяжело.

Захочет он уехать – уедем, захочет остаться – останемся. Но, думаю, он останется. Он – идеалист-прагматик. Ему мало только семьи, ему надо участвовать и в жизни общества. И для него очень тяжело менять родину. Практически невозможно.

05.02.2016

19 января стало известно, что бывшая жена президента России Владимира Путина Людмила, возможно, повторно вышла замуж. Новый предполагаемый муж - глава Центра развития межличностных коммуникаций, который опекает Путина, Артур Очеретный - опровергнуть или подтвердить информацию отказался. Так же, как и представитель Кремля Дмитрий Песков.

Как живут и чем занимаются бывшие супруги российских политиков и бизнесменов - в фотогалерее Forbes.

Людмила Путина

Бывший муж: Владимир Путин, президент РФ

Чем занимается: опекает Центр развития межличностных коммуникаций

Возраст: 58 лет

Дата развода: 2013 год

Людмила и Владимир Путины познакомились, когда тот уже работал в КГБ. «Как-то, когда я уже работал в первом [контрразведывательном. - Forbes] подразделении в Питере, мне позвонил приятель и сказал, что приглашает меня в театр на Аркадия Райкина. У него есть билеты, девушки будут. Сходили. Девушки действительно были. На следующий день опять в театр пошли. Уже я билеты доставал. И на третий то же самое. С одной из них я начал встречаться», - приводятся в биографии слова Путина. 28 июля 1983 года они поженились. Супруги прожили в браке почти 30 лет и развелись в 2013 году - 6 июня, выходя с балета «Эсмеральда», президент и первая леди признались, что давно не живут вместе и практически не видятся. Путина рассказала, что не любит перелетов и публичности, которые предполагает ее статус. «Людмила Александровна отстояла эту вахту уже девять лет», - комментировал тогда Путин.

У Путиных - две дочери-погодки. Старшая, Мария, родилась в 1985 году, незадолго до переезда семьи в Германию, где Путин работал в КГБ. Младшая, Катерина, родилась в 1986 году - уже в Дрездене. Обеих девочек назвали в честь бабушек: Марии Путиной и Екатерины Шкребневой. Они всегда избегали публичности, и только в конце 2015 года стало известно, чем занимаются и как выглядят дочери президента. Так, старшая дочь Мария в настоящее время живет под фамилией Фаассен и занимается исследованиями эндокринной системы, следует из расследования агентства Reuters, опубликованном в ноябре 2015 года. Мария - кандидат наук в Федеральном государственном бюджетном учреждении «Эндокринологический научный центр».

Что касается младшей дочери, о фонде «Иннопрактика» и Катерине Тихоновой стало широко известно в начале 2015 года, когда РБК опубликовало расследование о расширении МГУ. В расследовании указывалось, что «Иннопрактика» участвует в проекте создания научно-технологической долины университета, оцениваемом в 110 млрд рублей. После этого журналист Олег Кашин в своем «твиттере» предположил, что Тихонова может быть дочерью президента России, живущей под другой фамилией. Тогда источник агентства Reuters, близкий к МГУ, подтвердил, что Тихонова является дочерью президента России. Источники Bloomberg также назвали Тихонову дочерью Владимира Путина. Позже стала известна и личность ее супруга - сына акционера банка «Россия» и давнего приятеля Путина Николая Шамалова Кирилла.

«Собеседник» 19 января сообщил, что Людмила Путина после развода в 2013 году вернула себе девичью фамилию - Шкребнева, но затем снова сменила фамилию. По данным журнала, в феврале 2015 года она получила паспорт на фамилию Очеретная. Издание отмечает, что правление Центра развития межличностных коммуникаций, который опекает бывшая жена президента, возглавляет Артур Очеретный. Сам он отвечать на вопросы издания не стал.

Цитата: «Можно сказать, [это] цивилизованный развод».

Наталья Потанина

Бывший муж: Владимир Потанин, президент «Интерроса»

Чем занимается: добивается в американском суде раскрытия информации о ряде активов владельца холдинга «Интеррос»

Возраст: 54 года

Дата развода: 2013 год

Наталья и Владимир Потанины были вместе с 1983 года. У них трое общих детей: 29-летняя чемпионка мира по аквабайку Анастасия, 24-летний Иван и 13-летний Василий.

25 декабря 2013 года Владимир Потанин подал в суд гражданский иск о расторжении брака. По словам Потаниной, это стало для нее полной неожиданностью. Суд по ходатайству представителей Потанина закрыл процесс, несмотря на возражения второй стороны. Брачные отношения между супругами прекращены, они живут раздельно, общее хозяйство давно не ведут, говорилось в иске. Представитель Потанина на вопрос о существовании брачного договора тогда ответить затруднился. 25 февраля 2014 года мировой суд в Москве официально оформил развод супругов (мировые суды не рассматривают имущественные споры). Позднее Потанин подал в Пресненский суд Москвы иск о разделе имущества с бывшей супругой. Со своей стороны Наталия Потанина подала иски в суды России, США и Кипра, а также добилась отмены решения мирового участка Пресненского района, постановившего, что брак фактически распался еще в 2007 году. В результате этого Потанина не могла претендовать на часть активов семьи, нажитых позднее этого года.

В апреле 2015 года Потанина подала в Пресненский суд Москвы новый иск, в котором потребовала 50% пакета бывшего мужа в ГМК «Норильский никель» и 50% в компании «Интеррос Интернешнл», сообщили Forbes представители Потаниной. При этом она заявила о намерении передать акции «Норникеля» в управление государству. 10 июля Пресненский суд вынес решение о разделе имущества бывших супругов - в собственности Потанина осталась квартира в Скатертном переулке Москвы площадью 406,9 квадратных метра и часовня Святой Благоверной Тамары в подмосковной деревне Аносино. Потанина по решению суда должна получить компенсацию за свою долю в квартире в 380 млн рублей, а также три земельных участка с хозяйственными постройками в Подмосковье. В разделе акций «Норильского никеля» и «Интеррос Интернешнл» Потаниной было отказано.

13 ноября Пресненский суд Москвы взыскал 25 млн рублей с Потаниной в пользу компании «ЭкоИнвест», подконтрольной бывшему мужу. Иск был заявлен из-за несостоявшейся сделки по продаже дома в подмосковной деревне Немчиново.

Цитата: «Для мужа семья всегда была крепким тылом, местом, где рождались идеи, где он отдыхал, набирался сил для борьбы, а боролся он почти всегда».

Ирина Абрамович

Бывший муж: Роман Абрамович, предприниматель

Возраст: 48 лет

Дата развода: 2007 год

За 16 лет брака с бывшей стюардессой Ириной Маландиной Абрамович превратился из директора кооператива «Уют», который занимался производством резиновых игрушек, в нефтетрейдера, владельца «Сибнефти», совладельца «Евраза», коллекционера предметов искусства, губернатора Чукотки и хозяина английского футбольного клуба Chelsea. Ирина за это время бросила работу стюардессы и родила пятерых детей. Развод состоялся после того, как стали распространяться слухи об отношениях Абрамовича с Дарьей Жуковой. Бывшая жена при разводе получила $300 млн и оплату всех расходов детей. Бизнес-активы Абрамовича в разделе имущества не участвовали.

Елена Рыболовлева

Бывший муж: Дмитрий Рыболовлев

Дата развода: 2008-2015 год

Дмитрий и Елена Рыболовлевы поженились в 1987 году. У них две дочери. В 2008 году Елена Рыболовлева подала на развод в суд Женевы, где она живет последние годы. Поводом для развода стала неверность супруга. Позднее Рыболовлева инициировала сразу в нескольких судах разбирательства по разделу имущества. Она обвиняла бывшего мужа в том, что тот, желая избежать раздела имущества, оформил все активы на трасты, созданные в пользу дочерей, но фактически продолжал контролировать их. В 2010 году по ее иску суд в Швейцарии постановил заморозить основные активы миллиардера, чтобы разделить имущество. После этого, по версии Рыболовлевой, ее бывший муж избавился от крупных пакетов акций «Уралкалия» (63%) и «Сильвинита» (25%), а полученные средства использовал для приобретения дорогостоящей недвижимости, в том числе особняка у актера Уилла Смита за $20 млн.

В 2014 году женевский суд обязал Рыболовлева передать бывшей жене половину своего состояния - $4,5 млрд, а также другое имущество. Это решение делало бракоразводный процесс Рыболовлевых самым дорогим в истории. А Елена Рыболовлева, получив эти деньги, могла бы возглавить рейтинг богатейших женщин России.

Миллиардер оспорил решение, и в июне вторая инстанция снизила размер выплаты в пользу Рыболовлевой до $604 млн. По решению суда, Рыболовлева также получила два дома в Швейцарии.

В октябре 2015 году бракоразводный процесс завершился соглашением сторон. Соглашение предусматривает, что обе стороны прекращают все связанные с разводом юридические процессы во всех юрисдикциях. Обе стороны договорились «окончательно отозвать все иски в отношении друг друга и связанных с ними сторон и юридических лиц».

Ирина Собянина

Бывший муж: Сергей Собянин, мэр Москвы

Чем занимается: по словам мужа, работала воспитателем в детском саду

Возраст: 54 года

Дата развода: 2014 год

Сергей Собянин и Ирина Рубинчик поженились в 1986 году. Ирина Собянина - по образованию инженер-строитель. С будущим супругом она познакомилась после института в Когалыме. У пары - две дочери: Анна 1986 года рождения и Ольга 1997 года рождения. Старшая дочь окончила Мухинское училище, работает дизайнером, младшая - школьница.

Согласно декларации, в 2012 году Собянин получил доход в размере 5,32 млн рублей, его супруга - 42 043 рубля. Супруги совместно владеют квартирой площадью 118 кв. м. Их несовершеннолетняя дочь владеет квартирой площадью 308,1 кв. м.

В 2011 году, когда в Москве по инициативе Собянина началась массовая замена асфальта на плитку, в ряде СМИ появились сообщения, что супруга столичного мэра владела фирмой, которая поставляла бордюры и тротуарную плитку в Тюмени. Сам Собянин категорически опровергал предположения о том, что его супруга имеет отношения к плитке, которой заменяют асфальт в Москве. «Моя жена воспитатель, педагог, плиткой не занимается», - заявил мэр Москвы в эфире радиостанции «Вести FM» в сентябре 2011 года.

Супруги объявили о разводе в феврале 2014 года. «Мы решили развестись. Это наше с Ириной решение. Мы уважаем друг друга и сохраняем добрые отношения. Мы надеемся на понимание и просим уважать наше право на личную жизнь», - сказал Собянин.

Екатерина Пескова

Бывший муж: Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента Владимира Путина

Чем занимается: владелица салона красоты «Кале»

Возраст: 39 лет

Дата развода: 2012 год

Дмитрий Песков женился на Екатерине Солоцинской в 1994 году. Они познакомились в Анкаре, где послом был ее отец. Песков приехал туда после окончания ИССА. Через четыре года они поженились - Солоцинской было 18 лет, 27-летний Песков к тому времени уже успел развестись, у него был сын. У Песковых трое детей - дочь Лиза (1998 г.р) и сыновья Мик и Дэни.

Супруги разошлись спустя почти 20 лет брака. Поводом, по словам Песковой, стала неверность мужа.

Сегодня Екатерина Пескова живет на две страны - в Москве и Париже. занимается благотворительностью и владеет салоном красоты «Кале».

Цитата: «Я помню один момент. 2011 год. Мне тридцать пять. Я сижу в своем доме на Рублевке. Трое детей. Дорогая машина. Свой бизнес. Меня все любят и принимают. Я достигла всего. Именно достигла - это не было приподнесено мне на блюдечке. И я поймала себя на мысли: «Неужели это все? Так я буду сидеть всю оставшуюся жизнь?»

Ульяна Сергеенко

Бывший муж: Данил Хачатуров, генеральный директор «Росгосстраха»

Чем занимается: дизайнер, владеет маркой Ulyana Sergeenko

Возраст: 34 года

Дата развода: 2015 год

Брак генерального директора «Росгосстраха» Хачатурова и модели, начинающего дизайнера Сергеенко не продлился долго, но был во многих отношениях плодотворным. Как познакомились будущие супруги - неизвестно, в 2008 году они поженились. В 2011 году Хачатуров помог жене основать марку Ulyana Sergeenko, показы которой проводились на неделе моды Couture в Париже.

В сентябре 2015 года Хачатуров и Сергеенко расторгли свой брак. Сергиенко будет получать алименты в размере 1/4 доходов Данила Хачатурова для их шестилетней дочери Василисы, требований о разделе имущества бывшая жена не предъявляла.

На сегодняшний момент Сергеенко - одна из самых успешных российских дизайнеров. В ее нарядах появляются как российские, так и зарубежные знаменитости.

Галина Бешарова

Бывший муж: Борис Березовский

Возраст: 57 лет

Дата развода: 2011 год

Галину Бешарову (на фото слева) с Березовским, тогда еще простым инженером в НИИ, познакомил их общий знакомый, ныне председатель совета директоров ru-Net Ventures Леонид Богуславский. Березовский в то время был уже женат на Нине Коротковой, но вскоре ушел от нее и в 1991 году женился на Бешаровой. У пары было двое детей - сын Артем (1989) и дочь Анастасия (1992). В 1993 году Бешарова уехала с детьми в Лондон, с этого мамента супруги фактически не жили вместе, хотя документы на развод Бешарова подала только в 2008 году. По итогам судебного разбирательства в 2011 году Галина сумела отсудить у экс-супруга до %A3220 млн (около $350 млн). Однако в разговорах с друзьями до смерти Березовского, Бешарова заявляла, что «ничего не получила». Дом в Аскоте, где был найден труп Березовского, принадлежит Бешаровой.

Цитата: «Я увидела его глаза и сказала про себя: „Какие умные глаза у этого человека. Он далеко пойдет“. Я еще не слышала его голоса, я о нем вообще ничего не знала. И когда он заговорил, когда мы познакомились поближе, он произвел на меня очень приятное впечатление как мужчина. У Бориса есть - было, к сожалению - очень ценное качество для мужчины: он умел очаровать».

Екатерина Доронина

Бывший муж: Владислав Доронин, девелопер

Дата развода: 2009 год

Владислав Доронин женился на Екатерине довольно рано - тогда ему было чуть больше 20 лет. Брак продлился 21 год, у Дорониных родилась дочь. Однако в ноябре 2009 года пара после долгих разбирательств развелась. Несмотря на громкий роман Доронина с моделью Наоми Кэмпбелл, Екатерина выступала против развода, а так как брак был зарегистрирован в США, миллионер должен был бывшей жене половину своего состояния. В итоге некогда любящим супругам удалось договориться - Доронина получила $10 млн.

Елена Ходорковская

Бывший муж: Михаил Ходорковский, бывший владелец НК «ЮКОС»

Чем занимается: туристический бизнес

Михаил Ходорковский и Елена Добровольская вместе учились в Московском химико-технологическом институте имени Менделеева. Их сблизила комсомольская работа: Ходорковский был заместителем секретаря комитета комсомола, а Добровольская - членом комитета. В 1985 году у них родился сын Павел. Но вскоре супруги разошлись. По словам Ходорковского, его первый брак был неудачным, но им с бывшей женой удалось сохранить хорошие отношения. Известно, что Ходорковский помог Елене открыть туристическую фирму «Леди Виктория».

Когда Ходорковский оказался в тюрьме, Елена поддерживала его, а также приняла участие в документальном фильме о экс-главе ЮКОСа.

Вероника Шарова

Бывший муж: Алексей Кудрин (на фото), бывший министр финансов РФ

Чем занимается: директор мини-отеля «Братья Карамазовы» в Санкт-Петербурге, ранее издавала общественно-политическую газету «Дело»

Возраст: 48 лет

Дата развода: неизвестна

Вероника Шарова и Алексей Кудрин познакомились в питерском Институте социально-экономических проблем, где работали в начале 80-х. Вскоре они поженились. В 1995 году у пары родилась дочь Полина. Но когда Кудрина позвали работать в Москву, супруга переезжать не захотела, и вскоре был оформлен развод.

В начале 2000-х Шарова открыла в Санкт-Петербурге мини-отель «Братья Карамазовы». Средняя оценка отеля от постояльцев на сайте Booking.com довльно высока - 8,7, а сутки в отеле в середине июня обойдутся в 9000 рублей.

Ольга Слуцкер

Бывший муж: Владимир Слуцкер, бывший сенатор от Чувашии, бизнесмен, экс-председатель совета директоров инвестиционной компании «Группа Финвест»

Чем занимается: основатель и владелица сети фитнес-клубов World Class, президент «Российской Фитнес Группы»

Возраст: 50 лет

Дата развода: октябрь 2009 года

Ольга и Владимир Слуцкер жили вместе с начала с 1990-х. Изначально Ольга заявляла, что решение о разводе они с бывшим мужем приняли совместно, однако их бракоразводный процесс получил скандальную огласку. Бывший сенатор отсудил у жены право жить вместе с детьми (решение о судьбе Михаила и Анны Слуцкер Пресненский суд принял в марте 2010 года), но в 2011 году Ольга вернула себе право опеки, а позже получила и половину особняка в Лондоне - на том основании, что постоянно живет в нем с детьми. Слуцкер в 2011 году эмигрировал в Израиль. В 2013 году у Ольги Слуцкер родились девочки-двойняшки, а в конце 2015 года - сын.

Сейчас Слуцкер - одна из богатейших женщин страны, занимает 23 место в рейтинге богатейших женщин России. В 2015 году Forbes оценил ее состояние в $90 млн. Первый клуб World Class она открыла в Москве на Житной улице в 1993 году. С капиталом $400 000 Ольге тогда помог муж. Сейчас у компании 33 собственных и 21 франчайзинговых клуба по всей России. Сначала развитием сети занималась шведская компания, но в 1996 году Ольга выкупила права и стала главой фитнес-сети.

Цитата: «Есть женщины не работающие, которые являются частью успеха своих мужей. Не только замечательные мамы, но и мудрые, талантливые, рачительные хозяйки, умеющие приумножить благосостояние своей семьи. Я пошла работать именно для того, чтобы быть интересной людям».

Наталия Воробьева

Бывший муж: Владимир Воробьев, совладелец «Натали турс»

Чем занимается: гендиректор «Натали турс»

Возраст: 50 лет

В начале 1990-х супруги Наталия и Владимир Воробьевы перепробовали разные бизнесы, включая импорт шоколада и пива, пока отец Наталии не познакомил их с директором адлерского пансионата. Воробьевы стали продавать путевки на черноморский курорт, начав с кафедры в МАИ, где они работали. Так стартовал «Натали Турс». Развод Воробьевых никаких не отразился на финансовых успехах Наталии. Владимир отвечает за стратегическое планирование, а Наталия - за оперативное управление. Придя в бизнес из науки (Наталия работала на одной из кафедр МАИ), Воробьевы в 1992 году занялись сначала внутренним туризмом, а потом и международным.

Причиной развода стало отсутствие личного времени. Воробьева в интервью жаловалась на то, что она и муж проводили по 24 часа в сутки на работе. Сегодня она занимает 24 место в рейтинге богатейших женщин России-2015, Forbes оценил ее состояние в $90 млн.

Цитата: «Я летаю в командировки своими же чартерами. И люблю во время посадки сесть в сторонке и понаблюдать за туристами».

Мария Сечина

Бывший муж: Игорь Сечин (на фото), глава «Роснефти»

Чем занимается: возглавляет энергетический холдинг «Устойчивое развитие», совладелец группы Exect и «О-эйч-эль рус прайвит лимитед», акционер «РК-Телеком»

Возраст: н/д

Дата развода: 2011 год

В 2011 году перед разводом с супругом Марина Сечина получила доход 10 млн рублей, следовало из декларации о доходах Игоря Сечина, на тот момент вице-премьера. После раздела имущества бывшей супруге отошли дом (1400 кв. м) и земельный участок (55 соток), %BD доля квартиры (общая площадь - 237 кв. м), а также хозстроения и гараж.

Через некоторое время после развода Сечина основала энергетический холдинг «Устойчивое развитие». Чуть позже, в декабре 2013 года купила 16,25% «РК-Телеком» (38,1 млн рублей). Компания занимается обслуживанием силовых ведомств и строительством сетей для «Ростелекома» и операторов «большой тройки». В то же время Сечина выкупила 51% «Экзект партнерс групп» и 49% «О-эйч-эль рус прайвит лимитед». Первая компания занималась подготовкой персонала к Олимпиаде Сочи-2014, а вторая принадлежит испанской строительной группе OHL (через чешскую «дочку»).

Наталья Касперская

Бывший муж: Евгений Касперский, основатель АО «Лаборатория Касперского»

Чем занимается: гендиректор группы компаний InfoWatch

Возраст: 49 лет

Дата развода: 1998

Студенты Наталья Штуцер и Евгений Касперский познакомились в 20 лет. Через полгода они поженились. Вскоре Наталья ушла в декрет, на шесть лет став домохозяйкой, растила двух сыновей. В начале 1990-х Касперский работал в антивирусном проекте НТЦ КАМИ - компании, созданной его бывшим преподавателем из Высшей школы КГБ. В 1997 году Наталья убедила мужа основать свою компанию и сделать фамилию брендом. Отец-основатель занимался технической частью, «мать» и по совместительству гендиректор компании - продажами, кадрами и выходом на международные рынки.

Супруги развелись в 1998 году, а в 2007-м Наталья покинула пост генерального директора. В качестве компенсации ей было предложено кресло председателя совета директоров и контрольный пакет акций дочерней компании InfoWatch (разработка ПО для защиты от утечек информации) - с октября 2007 года Наталья Касперская является ее генеральным директором и единственным владельцем.

Касперская - одна из самых богатых женщин России. В рейтинге Forbes она занимает 7 место с состоянием $270 млн.